Какой увидели Одессу иностранцы-путешественники прошлых веков

Уже совсем скоро в Одессе стартует туристический сезон, и в наш город приедут путешественники со всех стран мира. Одессу туристы любят, как любили и на самой заре её существования. Представляем вашему вниманию серию отзывов и воспоминаний о нашей совсем еще юной Одессе путешественников конца 18-го — начала 19-го веков.

В 1843 году результатом поездки в Одессу польского писателя Игнаци Крашевского стал его двухтомный труд «Описание Одессы, Эдиссана и Буджака», где автор в свойственной ему живой манере описал красоту, традиции и быт нашего города.

Местные жители — это хаотичное собрание колонистов, бежавших сюда из разных концов мира. Они не имеют ярко выраженных признаков национальности, не испорчены пороками цивилизации, корысть, зависть и жестокость не коснулась их сердец. Край этот – особенный, в нем нет хозяина, каждый – гость, и сколько народностей, столько обычаев, нарядов, языков.

Крашевский в своих воспоминаниях с восторгом приветствовал город и порт, возникшие на пустом месте из ничего всего-то 50 лет назад, и наполнившие жизнью огромный Край. Ведь как описывал Крашевский, всего около 50-ти лет назад на этом месте после взятия Хаджибея «нашли 5 или 6 домов, несколько хижин, а также небольшое здание, названое Дворцом Паши. Вместо рва крепость обороняла высокая зубчатая стена, вокруг которой простиралась дикая степь с малочисленными деревьями у берега и несколькими землянками», на месте которых спустя 50 лет Крашевский увидел цветущие хутора.

Автор восхищался феноменом уникального города, появившегося посреди почти голой степи, при недостатке воды, не благодаря чему-то, а вопреки всему. И сомнительно, что кто-то назовет поляка-патриота Крашевского, не особо ладившего ни с одной властью, в том числе и властью РИ, заангажированным историком. Путешественника особенно восхитили Приморский бульвар и лестница. В отличие от тех, кто возмущался бесполезностью и дороговизной (800 000 рублей) постройки, Крашевский воспринимал ее как произведение искусства:

Не стоит рассматривать произведение искусства только с точки зрения приносимой им пользы, красота – вот единственная его цель. Лестница прекрасно дополняет величественный образ бульвара. Два раза я сбегал по ее ступеням вверх и вниз к морю, стоял над ним, смотрел. Эта лестница великолепна. Она величественна и великолепна.

Но самое, пожалуй, любопытное наблюдения автора — это описание одесских купален, которые ему порекомендовали для оздоровления организма и укрепления нервной системы:

Ежегодно с 1 мая в Одессу съезжались представители русской и польской знати. Их влекло сюда море, купание в котором приятнее и полезнее, чем в Балтийском. Купания эти никогда не начинались раньше 1 мая и заканчивались в конце августа, потому что в другое время воздух уже был прохладным. По всему берегу были рассыпаны знаменитые одесские купальни, которые отличались уровнем комфорта и, соответственно, ценой. Были купальни в Практической гавани, на хуторах, по побережью. На Пересыпи. Самыми благоустроенными считались купальни Грека (его имя Крашевский не уточняет), находящиеся у Практического мола, слева от Гигантской лестницы. Там купается не только знать, но и бедняки, которые за неимением денег оставляют свою одежду прямо на берегу, и частенько остаются обворованными. Выглядит купальня Грека так: над берегом моря стоит деревянный павильон, разделенный полотняной завесой на две половины. Левая часть — для женщин, правая – для мужчин. Только эта завеса отделяет прелестных купальщиц от представителей сильной половины человечества. Не надо быть искусным пловцом, чтобы эту преграду преодолеть. Увидев очередного смельчака Дон Жуана, Грек выбегает из своего дома, машет руками и кричит «Нельзя! Нельзя, Господин! Вправо! Вправо!». В ответ смельчак смеется и неохотно покидает запретную территорию.

По описанию Крашевского, публика в купальне Грека собиралась самая пестрая. Слышится речь русская, польская, немецкая, французская, турецкая, армянская, албанская. Один купается в чепчике, другой — с пузырем на голове. Смешавшись в толпу, все посетители — горбатые, кривые, покрытые сыпью или краснотой, оставшейся от застарелых ран, лысые и волосатые, на костылях – все они по скользким ступеням спускаются к морю. Кто-то шумно брызгается и плывет, кто-то, менее смелый, спускается, осторожно держась за перила. И довершают образ купальни скабрезные шутки, которые отпускают мужчины в адрес купающихся неподалеку женщин.
Интересно описывает автор и самого Грека:

Выражение лица хозяина купальни неприветливо, ни на одном из вышеприведенных языков вежливо говорить с ним невозможно. Он курит наргиле, попивает в буфете чай и с мрачным лицом и нахмуренными бровями непрестанно ругается на все стороны.

Жена Грека руководит женской половиной купальни и, по наблюдениям Крашевского, сама страдает от сварливого характера мужа.

Более дешевые купальни построены ниже в порту. Там непринужденно купаются рядом люди и лошади, а также стекает весь мусор и грязь с городских улиц. Есть купальни на Ланжероне, за Карантином, и у Рено на Малом Фонтане. Купальни на хуторах имеют один недостаток – каменистое дно, зато вода там весело бьется о берег высокими волнами. Но многие, в том числе и автор, предпочитают скалы Ланжерона и обрывы Фонтана той давке, толпе, тесноте и бесстыдству, которые царят (особенно по выходным дням) в купальне Грека.

Но сущность физиологии Одессы, по мнению писателя, все же раскрывают ее улицы. На этих улицах можно увидеть представителей всех народов, от турок и итальянцев до евреев и караимов, от белобородых русинов и албанцев в гранатовых курточках до немцев в башмаках с фарфоровыми трубками и элегантных европейцев. В будние дни на Приморском бульваре нет деловых людей, там гуляют няньки с детьми и собачками и отдыхают старики. Оживляется бульвар в выходные, тут собираются знать и представители деловой элиты города. Беседа идет на разных языках, но при этом все каким-то уникальным образом понимают друг друга.

На какой-то момент мне показалось, что я нахожусь у подножия Вавилонской башни! Грек прерывает собеседника по-новогречески, турок по-турецки, караим по татаро-ногайски, черкес на одном из диалектов Кавказа, и все всё понимают! И беседа не прерывается ни на миг! — недоумевает поляк-путешественник.

Автор выяснил для себя, что язык чиновников и делопроизводства в Одессе – русский, заграничной торговли и сделок – итальянский, высшего общества – французский, ремесленники говорят преимущественно на немецком. Но при этом — совершенно уникальный феномен… владеющий всего одним из этих языков может свободно общаться со всеми, его все поймут! Каждый тут молится на своем языке, верит в своего Бога, и уважение права друг друга на веру и язык и делает этих людей единым народом.

Незадолго до своего отъезда Крашевский гулял по бульвару, вдыхал морской одесский воздух и повторял: «Я вернусь сюда, вернусь!». И он вернулся в 1853 году, увидев еще более красивый и цветущий город. Но это — уже другая история, ждите продолжения!

*По материалам архивных фондов Одесского литературного музея.